Адаптированный монтажный лист документального фильма CHANGING OUR MINDS История доктора Эвелин Хукер. Режиссер Ричард Шмейхен.
ВРАЧ:
Это молодой человек, 19 лет, мечтательный, чувствительный, в основном интересуется современным музыкальным течением би-бопом. Он слышит голоса, обвиняющие его в ненормальных сексуальных взаимоотношениях, и считает, что это знаменует собой второе пришествие Христа. 1 августа ему была сделана трансорбитальная лоботомия.
Эта фотография показывает лейкотомию на глубине 7 см над верхним веком параллельно носу. Теперь ручка инструмента поднимается и производит глубокий фронтальный разрез.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
Они говорят о том, что заболеванием этого человека был гомосексуализм. Что гомосексуальность - это глубокое эмоциональное расстройство и является областью психопатологии. Но почему? По их мнению, любовь двух людей одного пола является патологической.
ВРАЧ: Рик. Первого августа тебе сделали лоботомию. Ты знаешь, какое сегодня число?
РИК (ПАЦИЕНТ): Девятое августа.
ВРАЧ: Правильно. Ты знаешь, почему тебе сделали эту операцию?
РИК: Наверное, из-за моей сексуальной практики.
ДОКТОР: Это для тебя было серьезно?
РИК: Тогда я думал, что да. Но я ничего такого не делал, просто читал до этого Кинси.
РАССКАЗЧИК:
Доктору Эвелин Хукер сейчас 84 года. Когда она начала свои психологические исследования гомосексуалистов в сороковых годах, гомосексуальность считалась психическим заболеванием. Эвелин Джентри родилась второго сентября 1907 года. Она жила в однокомнатном фермерском доме в Колорадо Плейнс вместе со своими восемью братьями и сестрами. Когда ей исполнилось 13, семья переехала в небольшой город Стерлинг.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
Детство у меня было очень сложным. Мы прекрасно знали, что живем в бедной части города. К тому же, я была очень высоким подростком, почти метр восемьдесят, а в то время в небольших школах не очень-то приветствовали девочек. В 1924 году, когда мне было 17, я решила учиться в колорадском университете. Приехав в Болдер, я работала прислугой, убирала, готовила, потому что больше ничего не умела. Меня очень интересовала психология. Эта относительно новая в двадцатых годах дисциплина основывалась в основном на концепции бихевиоризма, учения о рефлексах у животных. Под руководством доктора Карла Мюнсингера я стала разбираться в положениях бихевиоризма, пытаясь доказать, что между стимулом и ответом на него есть душевная связь. Мюнсингер, читавший у нас курс патопсихологии, неожиданно предложил мне: "Почему бы тебе, Эвелин, не описать свой собственный случай? Чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что это поможет не только моему собственному лучшему осознанию себя, но и самой этой науки, что и заставило меня принять этот вызов.
После того, как я получила диплом Колорадо, я стала одной из одиннадцати женщин, поступивших в аспирантуру университета Джона Хопкинса. Я хотела пойти в Йель, но не вышло. Глава кафедры того университета решил, что женщинам в его заведении не место. Он сам был из Йеля, изучал, почему еноты моют свою еду. Думаю, единственное, что он открыл - для того, чтобы она была чистой. В общем, он сказал, что не может меня туда принять, и я пошла в университет Хопкинса, чему была очень рада, поскольку это место оказалось как раз по мне.
РАССКАЗЧИК:
Зигмунд Фрейд был одним из первых, кто отрицал трактовку гомосексуальности как психического заболевания. Он считал, что с гомосексуальностью должны иметь дело не психиатры, а психоаналитики. Несмотря на это, врачи продолжали настаивать, что гомосексуальность - это болезнь, и что гомосексуалы больны. Мнение, что гомосексуалы обоего пола должны лечиться, приводило к использованию врачами последних достижений медицины.
Вот методы, которыми пытались лечить гомосексуалов. Электрошоковая терапия. Стерилизация женщин и, в случае доктора Сэнда и Оккельса, больше ста кастраций мужчин. Чтобы сделать лесбиянок более женственными, им кололи женский гормон эстроген, несмотря на который они все равно испытывали влечение к людям своего пола. Гомосексуалам тоже кололи эстроген. У них увеличивалась грудь, снижалась сексуальная активность, но влечение к мужчинам не исчезало.
ЧАК РОУЛАНД:
У меня был близкий друг, и когда ему было около 18-19 лет, он поступил в университет. Он был гей и пошел в студенческую поликлинику, сказал там, что он гей, и могут ли они сделать с этим что-нибудь. Врачи решили, что ему нужно вводить большие дозы тестостерона, и что это, возможно, превратит его в здорового гетеросексуала. Они кололи его примерно несколько недель, я не знаю, и он потом рассказывал, что по всему телу у него начали расти волосы. Вдруг у него отросла борода, и его сексуальные желания выросли во много раз. Вместо того, чтобы заниматься сексом пару раз в неделю, он мог заниматься им по пять-шесть раз в день, но направление его сексуального интереса не изменилось.
РАССКАЗЧИК:
В 1941 году Америка изменилась буквально за одну ночь. Миллионы людей были призваны в армию, и миллионы других должны были переехать в города, чтобы работать на военно-промышленный комплекс. Ранее живя в изоляции, гомосексуалы начали искать друг друга, зарождая различные формы социального общения. В индустриальной атмосфере появлялась культура андеграунда. В 1942 году Эвелин Хукер вышла замуж за писателя Дона Колдуэлла.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
Я преподавала в подготовительной группе, когда к нам поступил Сэм Фром. Он был хрупкого сложения, невысокий. Через две сессии я поняла, что он - самый блестящий ученик в классе. Самый! Вскоре он подошел ко мне поговорить после занятий, и я рассказала ему, что не езжу на машине, чтобы экономить бензин. Он решил подбросить меня домой после занятий и попросился в гости. Когда он ушел, Дон повернулся ко мне и сказал: ты мне все о нем столько рассказывала, но почему ты не сказала, что он голубой? У меня отвисла челюсть, я взглянула на него и спросила: "Откуда ты это знаешь? Ты что, с ума сошел? Как это можно так просто увидеть?" Он ответил: "Ну, он, конечно, скрывает, но это же бросается в глаза". В 1943 Сэм Фром познакомил меня со своим кругом друзей-геев, и я открыла для себя совершенно новый мир.
РАССКАЗЧИК:
Эвелин начала изучать своих друзей-геев, группу хорошо адаптированных людей, которые никогда не желали лечиться у психиатров и не попадали в круг их внимания. Впервые геев изучали не как психиатрический или криминальный феномен. По окончании войны политический и социальный климат Америки вновь изменился. От женщин ждали, что они бросят работу и станут матерями. От мужчин ожидали, что они женятся и начнут зарабатывать деньги. Новый идеал ячейки общества отодвинул геев и лесбиянок еще дальше от мейнстрима американского общества.
РОНАЛЬД РЕЙГАН:
Наши враги во многом внутри нас самих - это безразличие, пассивность, отсутствие стандартов и понятий о том, что плохо и что хорошо, правильно и неправильно. Хотя вещи часто воспринимаются универсальными, преподносятся как добродетели, свидетельство широты ума, терпимости или утонченности, они могут быть смертельными и разрушить нас, как любая ядерная бомба, ракета или другое оружие. Они являются настоящими радиоактивными осадками, моральным оружием массового поражения, против которого должны сражаться все свободные люди, если наша свобода и те преимущества, которые она дает нам, будут развиваться.
РАССКАЗЧИК:
В 1948 году Альфред Кинси опубликовал свой знаменитый труд, где он пытался определить сексуальное поведение человека. Кинси обнаружил гораздо большую распространенность гомосексуальности, нежели предполагалось ранее. Некоторые политики приняли эту статистику на вооружение и стали разжигать страхи для определенных собственных выгод, в результате чего сотни людей были объявлены извращенцами, социально опасными, и к тому же были уволены из государственных служб. Мужчин и женщин, которые сражались на фронте, вдруг обвинили в извращениях и с позором изгнали с работы.
ХЕРБ СЕЛВИН: У нас на работе был один молодой человек, который встречался с другим парнем, англичанином; это произошло в Англии, и его посадили на 6 лет.
ЧАК РОУЛАНД: Если люди плохо образованы и социально не адаптированы, то они боятся тех, кто на них не похож. И этот не похожий на них автоматически становился коммунистом.
РАССКАЗЧИК: Клевета, обвинения без возможности оправдаться стали обычным делом. За короткий срок истерия охватила весь город. Вы должны были быть очень осторожны, касаясь кого-нибудь, кладя руку на коленку другого человека или еще что-то в этом роде.
МАЙК УОЛЛЕС: Большинство гомосексуалов не считают себя больными, и они вполне способны жить такими, какие они есть. С другой стороны, всегда есть такие, чье поведение тревожит полицию. Вот пример. Один девятнадцатилетний солдат оставил свою подружку на пляже и отправился в мужскую раздевалку, где мог вступить в гомосексуальный контакт. Эта раздевалка была под наблюдением полиции. Эти люди просто ждали там и арестовывали всех, кто искал секса.
СОЛДАТ: Об этом расскажут моим родителям?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Родители не узнают, но твое командование узнает точно.
СОЛДАТ: Боже, меня же вышвырнут за это.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Запросто.
СОЛДАТ: Я не могу получить такую запись…
ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Разве ты не понимал, что это общественное место?
СОЛДАТ: Да, но ведь теперь эта запись на всю жизнь. Она разрушит мое будущее. Никто не должен знать. Что будет с родителями и вообще? Мне же только 19.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Раньше надо было об этом думать.
СОЛДАТ: Я не знаю, как это случилось. Не знаю, не могу объяснить. Мне же только 19, я не знаю, не понимаю. Это же конец…
ХЕРБ СЕЛВИН: Большинство из дел, которые мне довелось вести, были связаны с гомосексуализмом. Какие-то люди задерживались в гей-барах, и в таких случаях мы старались сделать все возможное, потому что самым худшим было обвинение по статье 290, за сексуальное преступление.
ЧАК РОУЛАНД: Без всякого предупреждения полиция просто приходила, начинала махать своими дубинками, бить людей, которые вообще ничего не сделали, потом всех окружали и сажали по машинам.
ЭВЕЛИН ХУКЕР: В те времена гомосексуализм был связан с тройной опасностью: опасностью для тела, души и, что самое главное, это рассматривалось как преступление полицией, а психиатрия считала это ментальным или эмоциональным расстройством. Разумеется, религиозные деятели рассматривали его как великий грех. Я пришла к мнению, что очень многие из этих людей были великолепно адаптированы. Однако считалось, что тесты способны выявить их скрытые проблемы, не лежащие на поверхности. Людям, которые писали об этом в книгах и вообще что-то говорили о геях, не стоило особо доверять, потому что я видела, что никто из них на самом деле не изучал предмет, и они повторяли одни клише.
Через некоторое время я развелась с Доном, и в этот период прервала работу. В поисках жилья я обнаружила небольшой коттедж у дома Эдварда Хукера, замечательного филолога и профессора кафедры английского языка калифорнийского университета. Я много слышала об этом человеке. Помню, как он вышел из спальни, подошел ко мне, пожал руку и сказал: "Я Эдвард Хукер, и я думаю, нам давно надо было встретиться". Это было совершенно правильно. В 1951 году, в Лондоне, мы поженились.
РАССКАЗЧИК:
Дружба Эвелин с геями продолжалась. В середине пятидесятых Кристофер Ишервуд, который даже в те сложные времена был открытым геем, переехал в отремонтированную квартиру прямо за гаражом Эвелин в Салтари. Есть домашний фильм, снятый в Палм Спрингс любовником Шервуда Доном Бакарди, где мы видим Эвелин с Ишервудом, Наташей Спендер, женой Стивена Спендера, и Реймонда Чандлера. Однако, как Эвелин прекрасно понимала, жизнь геев была далеко не идиллической.
ДОКТОР ДЖУД МАРМОР:
Новый подход к гомосексуализму не делает чести психиатрическому сообществу, поскольку это терапия подавления. Людям показывали гомоэротические фотографии и одновременно с этим давали серию возрастающих по интенсивности электрических ударов, прекращая только тогда, когда пациент реагировал на гетеросексуальные снимки. Решив это исследовать, я поехала к человеку, живущему в Бостоне, который этим занимался, села в кресло и сказала, что хочу испытать это на себе, хочу узнать, на что это похоже. Я попросила начать с самых легких ударов. Когда он начал, я едва не выпрыгнула из кресла. Это был сильнейший шок. Из беседы с этим человеком я узнала кое-какие любопытные вещи. Пациенты контролировали свое поведение, если только они доверяли ему, верили ему, ощущали, что лечение им поможет. Однако если они сердились на него по каким-то причинам, тотчас же возвращались обратно к гомосексуальному поведению. Это означало, что теория, по которой электрошоковая терапия должна была полностью уничтожить девиантное поведение, была ложной. Это было простое подавление.
РАССКАЗЧИК:
Психологи пытались менять сексуальную ориентацию геев, заставляя их мастурбировать перед гетеросексуальными эротическими фотографиями. В 1952 году Ассоциация американских психиатров опубликовала первое руководство по установке диагноза в области ментальных заболеваний. Гомосексуальность определялась там как социопатическое расстройство личности. Однако были и такие психологи, которые старались помочь гомосексуальным пациентам принять свою сексуальную ориентацию. Одним из них был Карл Роджерс.
ПАЦИЕНТ: Даже в том, что касается слов… только скажи кому-нибудь, что ты педик, и все, и ты изгой. Ты тут же теряешь свою индивидуальность, становишься одним из "этих", я имею в виду, ненормальных - но ведь на самом-то деле они не ненормальные.
КАРЛ РОДЖЕРС: Однако ты чувствуешь, что если тебя называют гомосексуалом, ты словно теряешь себя.
ПАЦИЕНТ: Поэтому мне не нравится это слово; теряя свое имя, ты теряешь все.
КАРЛ РОДЖЕРС: Это название действительно разрушает вас как личность и просто относит вас к какой-то общей категории.
ПАЦИЕНТ: Да, к категории, которую никто не принимает.
РАССКАЗЧИК:
Через какое-то время Эвелин Хукер получила грант на исследования от национального института психического здоровья. Она решила собрать две большие группы людей, одну - только гомосексуалов, а другую - только гетеросексуальных мужчин. Чтобы подобрать кандидатов, Эвелин обратилась в общество Маташин, основанное Чаком Роуландом, Гарри Хеем и другими для защиты прав геев.
ЧАК РОУЛАНД:
Мы, то есть наше общество, дали ей большую часть ее исследований. Впервые мы встретились в одном из лекционных залов университета, там собралось довольно много людей, и Эвелин была очень рада. Помню, одним из первых ее вопросов был вопрос, кто из нас женат. Почти все подняли руки, поскольку мы знали, что тут собрались гомосексуалы, и что брак для нас - это гомосексуальный брак. Но она никогда не слышала об этом, решила, что мы говорим об обычном браке, и сказала: "Боже, боюсь, что вы не подойдете для моего исследования". Но в результате все прояснилось.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
Затем возникла еще одна проблема - найти абсолютно гетеросексуальных мужчин, для сравнения. Это было очень сложно. Я пошла в отдел образования профсоюзов и думала, что скажу им, на какую тему делаю исследование - то есть на тему сексуальности, - однако они предупредили, что этого нельзя делать. Это нам может навредить и мы не будем в таком участвовать. Тогда я поговорила с Хербом и попросила стать моим подопытным кроликом в качестве гетеросексуальной контрольной группы. Он провел несколько дней, делая различные тесты, вроде теста Роршаха или теста на интеллектуальный коэффициент. Каждый гей, который приходил ко мне, рисковал своей карьерой, работой, репутацией, поскольку его могли выследить или узнать его тайну. Я не могла проводить исследования в университете, поскольку кто бы ни пришел ко мне в офис, сразу бы разнес информацию о том, что тут происходит, по всему университету, и если бы кто-то просто зашел ко мне, его могли автоматически причислить к гомосексуалам. Мы решили, что лучшим местом для работы будет мой сад. Высокие деревья и кирпичная стена ограждали его от глаз любопытных, и человек чувствовал себя спокойно.
РАССКАЗЧИК:
Через год работы Эвелин представила комиссии из трех человек шестьдесят психологических профилей, убрав оттуда все, что могло бы послужить идентификации человека, включая сексуальную ориентацию. Комиссия ставила отметки согласно результатам профиля по пятибальной шкале: 5 - плохо приспособлен, 1 - отлично приспособлен. Почти одинаковое число геев и гетеросексуалов получили отметки 1, 3 и 5. Это означает, что никакой разницы между геями и натуралами нет. Бруно Клопфер, один из членов комиссии, был уверен, что сможет отличить гея от не-гея, исследуя их тесты Роршаха. Эвелин предложила ему сделать это, сравнив параллельно гомо- и гетеросексуальные профили.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
У меня было 30 пар профилей, один в паре принадлежал гею, другой - гетеросексуалу. Для меня это была самая важная часть представления тестов. И он не смог, не смог! Он прошел через все 30 пар, сделал ошибку здесь, другого принял за натурала, но он угадывал, просто угадывал. И если даже Бруно не смог выявить геев по тесту, то значит, этого не может никто.
РАССКАЗЧИК:
В результате комиссия пришла к выводу, что в вопросе социальной адаптации не было существенных различий между тридцатью гомосексуалами и тридцатью гетеросексуалами. Никто из экспертов так не смог определить наверняка сексуальную ориентацию человека в паре профилей. В 1956 году Эвелин представила результаты своих исследований Американской психологической ассоциации.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
Я выступала в большом зале в гостинице, где присутствовало около тысячи человек. Это было замечательное событие. Я думала, что не стану читать те страницы, которые не заинтересуют, не развлекут аудиторию, и что это будет единственным способом коммуникации с людьми. Однако я читала доклад целый час, после чего меня наградили оглушительными аплодисментами и забросали вопросами, совершенно разными; к примеру, меня спрашивали, "как я могла полагаться в своих суждениях на такой субъективный тест как тест Роршаха", говорили, что "наверное в выборе испытуемых была какая-то ошибка", а некоторые утверждали, что "это историческое событие, совершенно невероятный доклад, и мы должны вынести эту проблему на публику, не только рассказывая о клинических случаях, о пациентах, но и о тех, кто вполне хорошо адаптирован в обществе и работает".
ЛИНДА ГАРНЕТ:
В пятидесятых годах она использовала научные методы психологии для прояснения вопрос, связанного исключительно со спекулятивными мнениями о заклейменных тогда людях, геях и лесбиянках. Используя эти методы, она сломала существующие взгляды, переубедив коллег, уверенных, что они смогут доказать ее неправоту, и навсегда изменив подход к проблеме сексуальных меньшинств.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
Те люди, которые выступали с карательных позиций, полные ненависти и предрассудков, а таких среди психологов и психиатров было много, как и в любой другой профессии, говорили, что это неверно, что это просто не может быть правдой. Когда на следующий день я ходила по залам Ассоциации, люди подходили ко мне и говорили: "Какой свет вы пролили на все это, как это важно!"
До того, как результаты моих исследований опубликовались, Сэм Фром погиб в автокатастрофе. Я вернулась в Лос-Анджелес в сентябре. В январе мой муж умер от сердечного приступа. Это было почти невозможно перенести… невозможно работать, потому что я никогда не представляла себе ничего подобного, и жизнь без него надолго стала пустой. Постепенно я вернулась к работе и в эти годы особенно уделяла внимание не столько индивидуальным исследованиям, но изучению гей-сообщества как такового.
РАССКАЗЧИК:
Эвелин была первым ученым, опубликовавшим исследование гей-сообщества. Ее работа вдохновила других на подход к этому сообществу как к нормальной области исследований. Несмотря на работу Эвелин, средства массовой информации продолжали распространять взгляды некоторых психоаналитиков, заявляющих, что гомосексуализм возникает от неправильных взаимоотношений в семье, а в особенности из-за матери.
В начале шестидесятых, взяв на вооружение исследования Эвелин, геи и лесбиянки начали заявлять о себе в открытую. Слава настигла Эвелин. Ее пригласили читать лекции в Европе.
ЭВЕЛИН ХУКЕР:
В это время в Норвегии был один молодой человек, который также начал заниматься исследованиями в области гомосексуальности. Он работал в Институте общественных наук в Осло. Мне сказали, что он совершенно тупой, а он оказался замечательным человеком. Он сказал: я встречу вас в аэропорту. И вот одним прекрасным утром я прилетела из Копенгагена в Осло. И я никогда в жизни не видела более лучезарного лица в своей жизни. Никогда. У него была большая собака, и он сказал мне, что написал план, о чем, по его мнению, должна быть его работа, поскольку ему сложно писать - у него всего два пальца на руках. И так он написал целый роман. Он сказал, что изучает не только геев, но и политических беженцев, потому что они помогают ему понять смысл движения. Он изучал слепых, потому что они учили его видеть. Он изучал гомосексуалов, потому что они учат его любить. В 1967, когда я уже 13 лет работала над исследованием мужской гомосексуальности, директор Национального института психического здоровья предложил мне вернуться в Вашингтон и обсудить с ним, какую позицию должны высказывать по поводу гомосексуализма. И я отправилась туда, не имея ни малейшего представления, смогу ли убедить этих людей, что нам необходим целый центр для исследования сексуальности. Не гомосексуальности, а сексуальности. Сексуальности вообще. Потому что я давно поняла - наше представление о гомосексуальности зависит от нашего понимания гетеросексуальности. Нас попросили составить рекомендации директору института, что нужно сделать. Мы также решили, что нужно будет определить влияние дискриминации на жизнь гомосексуалов - дискриминации в вопросах работы, жилья и иных аспектов.
РАССКАЗЧИК:
В 1969 году к власти пришел Никсон. Официальная публикация доклада Хукер была отложена. Однако без официального разрешения журнал ONE опубликовал ее доклад в 1970 году. Это подстегнуло растущее движение гей-сообщества. В докладе утверждалось то, что многие геи так хотели услышать: они не больны. Их сексуальность ни в коем случае не требует вмешательства психиатров. Рекомендовалось декриминализировать гомосексуальность и обеспечить геям и лесбиянкам равные права, гарантированные в Америке Конституцией. Активизм движения 70-х привлек огромное внимание и к лесбиянкам. Когда лесбиянки стали предметом исследований психологов, рухнули многие мифы психиатров. Вооруженные трудами доктора Хукер, а также появившимися работами других психологов, в 1974 году защитники прав геев и прогрессивные психиатры начали борьбу за исключение гомосексуализма из списка психических заболеваний. После почти двух лет обсуждения совет попечителей ААП проголосовал за исключение гомосексуализма из списка. Это было историческое событие, серьезно повлиявшее на легальный статус геев и лесбиянок Америки.
В возрасте 63 лет Эвелин решила, что все, что она в свое время решила сделать вместе с Сэмом Фромом, она сделала. После этого она ушла на пенсию, открыв частный психотерапевтический кабинет, и ее пациентами стали, разумеется, геи и лесбиянки. Она изменила старый подход, который предполагал лечение, и разработала новый: давайте поможем этим людям просто нормально жить и общаться друг с другом. В результате появились новые пути, в основе которых лежит идея, что быть геем или лесбиянкой это не недостаток и не препятствие к хорошей, здоровой жизни. Что многие люди могут вполне счастливо жить, будучи геем или лесбиянкой, и находить пути преодоления предрассудков общества, которые, к сожалению, все еще существуют.
Работа Эвелин сильно повлияла на многих молодых психологов и ученых, поскольку была невероятным прорывом в будущее. До сих пор такие исследования проводить довольно сложно, это не слишком одобряется, но все мы знаем, что сейчас исследовать проблему сексуальных меньшинств гораздо легче, нежели в пятидесятые годы, когда этим занималась Эвелин Хукер.